Тайная Сила

 

     Изучение творчества как деятельности, результатом которой является создание новых материальных и духовных ценностей,  представляет  существенный интерес для экспериментально-психологических исследований в силу того, что именно индивидуальное своеобразие и творческая инициатива каждого человека, реализуемые им в личной, профессиональной и общественной сферах, являются существенным ресурсом  развития  культуры и общества в целом.

    Особенный интерес для изучения представляет собой изобразительная деятельность детей и подростков, страдающих разными психическими расстройствами (шизофренией, органическими поражениями центральной нервной системы, психопатии). Исследование их художественно-графической деятельности всегда находилось в поле зрения психологов,   педагогов,   дефектологов   и   психоневрологов.

    Творческая деятельность детей и подростков является уникальным диагностическим инструментом, позволяющим проникнуть в мир внутренних переживаний ребенка, определить не только степень выраженности эмоциональных и личностных расстройств ребенка, но и исследовать структуру дефекта мышления, выявить патологические особенности его развития. А также разработать методы и приемы лечебно-коррекционной работы с больными детьми в соответствии с клинической картиной их заболевания.

   Рисуночные тесты относятся  к классу проективных,  и дают возможность получить сведения не только об эмоциональной и личностной  сфере ребенка, но также оценить уровень его умственного развития   и даже выявить присутствие возможной патологии.  

   Ранние исследования, проведенные С.А. Болдыревой, П.И. Карповым,  Е.А. Вачнадзе,  выявили существенные различия в стилях творческой деятельности психически больных людей и здоровых. В своих исследованиях они показали, что особенности познавательной деятельности (мышления, восприятия) людей, страдающих психическими заболеваниями, а также специфика их психоэмоционального развития  безусловно отражается в продуктах их творчества.

   Интерес к сравнительному изучению творческой деятельности у здоровых детей и у детей страдающих психическими заболеваниями  обусловлен тем, что начало и течение  заболевания выражается в нарушениях мыслительной деятельности, таких как нарушение операциональной стороны мышления, т.е. снижение уровня обобщения, абстрагирования, анализа и синтеза; нарушение ассоциативного компонента мышления; нарушения процесса смысловой переработки информации, т. е. нарушение процесса семантического  кодирования,  как на образном, так и на вербальном  уровне.

   В свою очередь эти нарушения приводят к дезорганизации доступной этим детям учебной деятельности, к нарастающей социальной дезадаптации больного ребенка.

  Сравнительный анализ типов становления познавательной, эмоционально-личностной сферы здоровых детей и больных психическими заболеваниями на примере их творческой деятельности показывает, что  творческая (изобразительная) деятельность  детей и подростков, страдающих психическими заболеваниями,  отличается от творческой деятельности здоровых детей по таким показателям как продуктивность творческой деятельности (ПТД) и выраженность эмоциональных и личностных расстройств.

  Основные теоретические подходы к изучению психологии творчества  душевнобольных  людей

      Большой интерес к теоретическому и практическому значению творчества душевнобольных настолько возрос, что еще в 1950 г. в Париже была организована специальная выставка, на которой было представлено  свыше двух тысяч экспонатов художественной продукции душевнобольных.

      Художество, как один из видов человеческой деятельности, давно привлекало внимание психологов и психиатров.  Изучение художественной продукции является плодотворным для описания характеристики  заболевшей личности, выявления целого ряда психопатологических симптомов.

      «Искусство, - пишет Д.Н. Узнадзе, - не служит цели соответствующего изображения  объективно данных предметов; его задачею является выражение интимных установок самого художника.  Искусство – это форма воплощения внутреннего, и поэтому оно дает не фотографическую репродукцию действительности, а в порядке объективации  установок личности  художника  создает  новые  формы действительности.  Но если произведение искусства есть объективация  интимных установок  художника,  следовательно,  оно является  обогащением  существующей  действительности,  созиданием,  творчеством  новой  действительности».

      Особенность художественного творчества,  в  частности рисования,  ярко проявляется   в патологии, так как патологическая художественная продукция   отличается своей индивидуальностью и субъективностью.  Патологическая личность тесно связана с художественной продукцией, в которой отражены интимные переживания и установки заболевшей личности.  

      Таким образом, художественная продукция больного непосредственно связана с  патологическими особенностями психической структуры  его личности, его искаженным мышлением и деформациями  эмоционально-волевой сферы.

      Э. А. Вачнадзе  изучал особенности патологически измененной личности на основе анализа ее художественной продукции. Задачей, стоящей перед автором, было изучение диагностического значения рисунков. Автором произведен анализ в основном на спонтанных рисунках. Большая часть материала состояла из рисунков больных шизофренией. Большинство рисунков принадлежало больным, начавшим рисовать после госпитализации, и лишь двум профессиональным художникам. Анализ материала показал характерные особенности художественной продукции больных шизофренией.

      По своему формату большинство рисунков отличалось малым размером. Для осуществления своего замысла больные довольствовались малой поверхностью и рисунки изображали также соответственно размеру поверхности.

      Автор отметил характерное явление в патопсихологии шизофрении – стереотипию. Он выделил несколько ее видов: стереотипия, как повторение одной и той же темы, мотива, формы и фигуры; стереотипия деталей целостной фигуры. Он отмечал, что в рисунках больных часто встречается ряд мотивов – животных, людей, линий, кружков. Автор отмечал также загруженность рисунков (неуместными знаками, буквами и т.д.). Характерными оказались для рисунков больных шизофренией геометризм, схематизм.

      Однако, автор указал не только на свойства форм рисунка, но и на пространственное соотношение в изображениях. У больных шизофренией отмечается отсутствие пространственных отношений в изображениях.

      Выделяется также символизация образов. Больные свои мысли и чувства проявляли символами, а такая символизация становится понятной лишь благодаря информации, полученной от самого больного. Большинство символических рисунков остается непонятным.

      Автор отмечает своеобразие рисунков с нарушением ассоциативных связей. Между интерпретацией больного и изображением нет полного соответствия, а сам рисунок явно отражает нарушение мышления расщепленной личности. Рисунок лишен единой законченности, целенаправленности и логического соотношения между предметами. Рисунки оставляют довольно странное впечатление – по форме стройное, по содержанию абсурдное. Целый ряд художественной продукции состоит из отрезков, частей: элементы носят разбросанный, фрагментарный характер.

      Автор также отмечает влияние эмоционального состояния больного на содержание рисунка. Депрессивный больной свое состояние выражает в интимном пейзаже, в картинах смерти, гроба, могилы. Больной в маниакальном состоянии изображает взрыв, разрушение, крушение и тому подобные темы.

      Э. А. Вачнадзе дает также характеристику психопатологии художества больных эпилепсией. Он отмечает, что художественная продукция больных эпилепсией сравнительно с художеством больных шизофренией ограничена и бедна. Специфический «эпилептический характер» не проявляется с такой силой, как это бывает в творчестве больных шизофренией. В творчестве эпилептика не так остро выступает диссоциация между формой и содержанием художественной продукции.

      Автор замечает, что процесс рисования больных эпилепсией носил «деловой характер». Больные рисовали с большой охотой и педантичностью, их рисование производит впечатление более целенаправленного поведения, чем бесцельное рисование больных шизофренией. Отмечается, что больной эпилепсией для изображения своей идеи не укладывается на небольшом листе бумаги, а просит бумагу большого формата.

      Э. А. Вачнадзе отметил, что рисунках эпилептиков максимально отразилась специфика их психопатологической особенности. Больные начинали рисовать постепенно, не торопясь; долго задерживаясь на одной и той же детали. Несмотря на слабую техническую возможность, больные настолько тщательно работали над каждой деталью, что их рисунки значительно отличались от рисунков больных шизофренией, обладающих такими же техническими средствами.

      Таким образом, Э. С. Вачнадзе отметил диагностическое значение художественной продукции душевнобольных.

      В работе Ю. С. Савенко  рассматриваются рисунки больных, не умеющих рисовать, с целью диагностики. Автор  предлагал больным просто нарисовать человека, ни в чем их при этом не ограничивая.

      При анализе рисунка автор учитывал размер фигуры и ее расположение на листе бумаги. Получились выводы, подтверждающие данные о том, что тревожные больные нередко располагают маленькую фигурку в каком-нибудь уголке листа. Автором было отмечено, что степень законченности рисунка также имеет диагностическое значение. Так, депрессивные больные ограничивались изображением одного лишь лица или верхней части тела. У больных шизофренией и органическими психозами встречались многообразные стереотипии в виде множества однообразных человеческих фигур или какой-либо детали одной фигуры. Ю. С. Савенко также отмечает, что анализ рисунков психически больных представляет собой практическую ценность.

      С точки зрения диагностики, художественное творчество психически больных изучалось также в психофармакологических исследованиях. В. В. Соложенкин и Л. В. Алпеева  изучали рисунки больных во время депрессивных состояний и после выхода из них. Они всем больным перед началом лечения предлагали на листе бумаги изобразить фигуру человека, домик и т.д.

      Анализируя материал, авторы отметили, что методика динамического исследования рисунков больных с депрессивными состояниями может служить дополнительным параклиническим методом при испытании антидепрессантов. (Рисунки до лечения и после были различны).

      В. М. Банщиков  также отмечает символические рисунки, характерные для больных шизофренией.

      На диагностическое значение художественной продукции душевнобольных также обратили внимание многие зарубежные авторы.

      Так, изучая рисунки больных шизофренией, Фердьер   впервые отметил, что большое количество шизофренических рисунков отличается маленьким размером, независимо от того, какого формата был лист (полный или полулист). Причем, больной старается не оставить ни одного клочка бумаги незаполненным. Он оставляет впечатление человека, охваченного страхом к пустоте, без конца возвращается к своему рисунку, заполняя, исправляя и перегружая его.

      Ряд авторов отмечали и пытались дать определение стереотипиям в шизофреническом художественном творчестве. Принцхорн  полагал, что с помощью стереотипии больной шизофренией цепляется за последний принцип упорядочения, которым он еще в какой-то степени владеет. Фердьер  стереотипию определял как феномен бессмысленной фиксации, единства последовательности элементов, лишенных гибкости. Вольма (106) отмечал, что стереотипии развиваются параллельно со снижением мышления, с ослаблением ассоциативного действия и потерей способности концентрации внимания. И. Якоб  также отмечала, что для графической продукции больных шизофренией характерны стереотипии.

      Моргенталер  впервые обратил внимание на рисунки шизофреников, перегруженные буквами, цифрами, иностранными словами или предложениями, символическими знаками. Фердьер   такое явление называл «закупоркой», «набивкой».

      Делей  указывал, что в рисунках больных шизофренией всегда отмечается аутизм, амбивалентность и наклонность и абстракции. Он считал, что анализ графической продукции может служить посылкой для диагностики, так как рисунки у одной и той же нозологической формы имеют одинаковые свойства.

      Изучались также рисунки больных эпилепсией. Так, Ф. Минковска  описала впервые рисунки с синдромом, характерным для эпилептически измененной личности, известным как феномен вязкости, прилипчивости.

      Кюрбитз  отмечал различия в графических представлениях, которые позволяют отметить, что является наиболее типичным для отдельных нозологий.

      Аносье  считал, что вопрос о диагностической ценности рисунка может быть поставлен и при исследовании психически больных детей.

      С. А. Болдырева  изучала рисунки детей дошкольного возраста, страдающих шизофренией, в динамике (до возникновения приступа, в остром психотическом состоянии и в период ремиссии). Она отмечала, что в остром состоянии рисунки беспредметны, символичны, а также своеобразны и индивидуальны. Автор считает, что художественное творчество является одним из объективных критериев для оценки состояния больного.

      Г. В. Биренбаум, обратив внимание на качество рисунков шизофреников, разбирая некоторые особенности конкретных образов шизофреников, она отметила, что эти особенности иногда выражаются в своеобразном импрессионистском характере их рисунков. Она разбирает этот факт на некоторых примерах. Например, испытуемый к слову «красота» очень долго не может найти связи, а затем, в конце концов, решает изобразить красивый поступок, выраженный в том, что человек спасает утопающего. С этой целью он делает следующие зарисовки. В этих зарисовках можно увидеть стрелку, указывающую направление течения воды – это странные линии, а также контуры одного и другого человека.

      Автор пишет, что в этом рисунке уже намечается импрессионистский привкус, который, по ее мнению, характерен и довольно часто встречается в конкретных связях шизофреников.

      Кроме того, отмечена тенденция у шизофреников к ненужному расчленению, выражавшаяся в том, что больной, мысленно расчленяя слова, расчленял и рисунок (например, к слову «слепой мальчик» один шизофреник рисует очень тщательно отдельно глаза, также отдельно и тщательно штаны).

      Следовательно, Г. В. Биренбаум отметила, что качество рисунков также изменяется при шизофрении: намек на своеобразный импрессионистский характер рисунков, а также тенденция к ненужному сочленению.

      Творчество как форма познавательного процесса

      Когнитивные теории творчества рассматривают познавательные процессы – восприятие, память,  мышление – ведущими в  творческой деятельности. Все тесты на творчество базируются на умении во всех деталях воспринимать информацию, использовать разнообразие и богатство памяти, а главное – гибкость и широту мышления.

       Познавательные процессы входят в структуру информационного блока мозга.  Он отвечает за работу всех анализаторов, осуществляющих контакт со средой – зрительного, слухового, тактильного, двигательного, вкусового, обонятельного.  Эти анализаторы обеспечивают первичный познавательный процесс – ощущение  и формируемый на его основе  процесс восприятия.  Полученный материал перерабатывается  в мозге,  который формирует новую, внутреннюю,  психологическую реальность, живущую по своим законам, в том числе  способную к интеллектуальному познанию реальности, окружающей человека.  

      Интеллектуальное познание  позволяет открывать законы и сущности предметов и явлений реальности, недоступные  для непосредственного чувственного анализа.  Кроме того, существует особое,  творческое  познание,  когда через  изменения,  экспериментирование раскрываются сущность и потенциальные  возможности предметов,  явлений,  возможности их выполнять новые функции.

      В основе интеллектуального познания лежат память, воображение,  логическое мышление, т.е. операции анализа и синтеза, абстракции и обобщения, которые  являются инструментом познания.

      Таким образом, в основе  любой творческой деятельности человека лежит особенность  стиля  его познавательной деятельности,  уровень  развития его   мышления, анализа и синтеза, абстракции и обобщения,  а  также воображения и восприятия.

      Механизмы мыслительной деятельности тщательно изучаются  отечественными  и зарубежными специалистами.  В области детской психологии процесс протекания  умственных действий исследовали П. Я. Гальперин, Н. Ф. Талызина, Ж. Пиаже,  Валлон.  Процесс работы мыслительных операций при решении задач изучали О. К. Тихомиров, А. М. Матюшкин, и др. Большой вклад в изучение патологии мышления внесли Л. С. Выготский, Б. В. Зейгарник, Ю. Ф. Поляков, Т. К. Мелешко  в отечественной патопсихологии, Е. Блейер, Камерон,  Чепмен  и многие другие – в зарубежной.

      Б. В. Зейгарник   подробно исследовала  принципы  расстройств мышления психически больных и провела подробный  анализу отдельных вариантов искаженных нарушений познавательных процессов. Она отметила следующие три основных вида нарушений мыслительных процессов: нарушение процесса обобщения; нарушение логического хода мышления; нарушение целенаправленности мышления. Нарушение процесса обобщения она рассматривает в  двух аспектах: снижение уровня обобщения; искажение системы обобщения. Под снижением уровня обобщения она подразумевает   конкретно-ситуационный характер суждений больных, нарушение процесса  переноса, условности; формально  бессодержательный  характер суждений автор считает следствием искажения уровня обобщений.

      Таким образом, Б. В. Зейгарник установила типологию расстройств мышления психически больных и провела экспериментально-психологический анализ отдельных типов нарушения.

      Г. В. Биренбаум  впервые в психологической литературе описала символику мышления больных шизофренией. Много уже писали о символике в области искусства, особенно в литературе и живописи. В мифах, народном творчестве, а также в народных верованиях и обычаях (обряды, гаданья) имеются символические образования.

      В жизни примитивных народов символическое также является составной частью их миропонимания и мышления. Близкие к символическим понятиям встречаются явления в детской психике, чаще в играх. Особое место занимает символика в сновидениях, без знания которой понимание их смысла становится невозможным.

      О символике мышления больных шизофренией также писали многие психиатры. Эти данные заслуживают особого внимания. Рассмотрение этих данных представляет интерес для данного исследования. Мы не касаемся, однако, проблемы символизации в том смысле, как она поставлена в различных психоаналитических школах .

      Еще Н. Н. Баженов, описывая патологическое творчество психически больных писателей, подчеркивал наличие вычурной символики в их произведениях.

      Описывая психологические и психопатологические элементы художественного творчества В. М. Гаршина, Н. Н. Баженов  особое внимание уделяет «Красному цветку». В этом произведении правдиво ярко, образно изображена душевная болезнь (материалом для этого послужило самонаблюдение автора, пережитое и прочувствованное им в состоянии психической болезни). В этом произведении больной воспринимает красный цветок мака в больничном саду, как символизирующий все мировое зло, все слезы человечества. Н. Н. Баженов пишет, что В. М. Гаршин в этом произведении не только тонко подметил и ярко описал причудливость, символизм ассоциаций (больной, вероятно, вспомнил, что из мака делают опиум, и эта мысль привела его к созданию такой страшной идеи,… красный цветок для больного – это символ невинно пролитой крови человечества; красный крест на больничном колпаке указывает на борьбу с красным цветком; тот факт, что цветок мака ярче, чем окраска креста на колпаке – символ того, что зло побеждает. Следовательно, и цветок для больного – это таинственное и страшное существо, его во что бы то ни стало нужно сорвать, чтобы вместе с ним и в нем убить все зло мира).

      Таким образом, уже Н. Н. Баженов связывал символику ассоциаций с необыкновенно легким возникновением и силой аффекта.

      Е. Блейер  в своей монографии об аутистическом мышлении отмечает, что аутистическое мышление обнаруживается особенно четко в символике. Он пишет, что подобному мышлению присущи «самые рискованные символы». Он особо подчеркивал роль аффектов при образовании символики в мышлении больных шизофренией. Он писал, что при символике аффективная окраска управляет течением ассоциаций.

      Таким образом, Е. Блейер также выделял, в качестве одной из причин образования символики мышления при шизофрении, аффективную насыщенность психических процессов.

      В работе Е. А. Шевалева также отмечена символика мышления больных шизофренией.

      Отмечали символику мышления при шизофрении А. Н. Залманзон и С. И. Скорнякова,  Л. А. Перельман.

      Таким образом, символика, типичная для мышления больных шизофренией, преимущественно объяснялась аффективной насыщенностью восприятия, хотя некоторые авторы объясняли ее интеллектуалистически.

      Психологическая  характеристика познавательных процессов  у больных шизофренией  и  при органических поражениях  центральной нервной  системы

      Зарубежные исследователи (30-80 годы XX века) подходили к проблеме патологии мышления с разных исходных положений, но основным стержнем большинства работ явилось изучение мышления как чисто интеллектуальных операций.

      В различных исследованиях присутствовали  противоречивые заключения,   с одной стороны говорилось о преимущественно «конкретном» характере мышления больных шизофренией, с другой стороны, поступали данные  о сверхабстрактности умозаключений  этих больных. Однако, последующие исследования не сделали   выводы  как  о превалировании конкретности мышления больных шизофренией, так и  об  абстрактном характере мышления этих больных. Используя различные тесты на исследование интеллекта больных, эти авторы отмечают необычность мыслительных обобщений больных шизофренией.

      В другом направлении исследования патологии мышления рассматривали зависимость между особенностями мыслительного процесса и некоторыми чертами личности, такими как экстра - и интроверсия, самооценка, упорство, импульсивность, тревожность. Авторы устанавливали корреляции между отдельными чертами личности и способностями к выполнению умственных тестов. Исследование мотивационного аспекта мыслительной деятельности ограничивалось изучением влияний фрустрации и стрессовых состояний на продуктивность и скорость мышления.

      В ряде  исследований   мышление   психически   больных рассматривается как регресс на более низкий уровень мышления, типичный для детей. Chapman L.Z. упоминает работы, отмечающие, что этот регресс обнаружился у пациентов, страдающих органическим поражением мозга и у  шизофреников. Авторы  считают, что у таких больных есть «возвращение» к образцам интерпретации и взаимоотношения слов и мыслей, свойственных более раннему возрасту. Однако, в работах Chapman L. показано, что не существует полного сходства между образцами ошибок детей и больных шизофренией или детей и больных поражением мозга. Следовательно, употребление термина «регресс" с целью установления сходства мышления детей и мышления, психически больных не оправдано.

     Об этом же свидетельствуют исследования Б.В. Зейгарник, в которых показано, что манера  поведения и структура протекания интеллектуальной  деятельности взрослого больного не соответствует организационной системе поведения и мышления ребенка. Тот факт, что больные утрачивают возможность  логически рассуждать на более высоком уровне, означает только, что у них  утрачены более сложные принципы поведения и познания, но подобная утрата это не есть возврат  к этапу детства.

      Таким образом, анализ различных концепций, используемых зарубежными авторами для объяснения сущности нарушений психической деятельности лиц страдающих  шизофренией, показывает, что в них отдельные интеллектуальные  процессы чаще всего рассматриваются  изолированно от личности больного в целом.

     Полноценную   картину  поведения больных, страдающих шизофренией,  которая включает    мотивационные,   регуляторные,  и поведенческие составляющие,  можно получить при рассмотрении  деятельности  больного, например в их творчестве, а также  в процессе их  взаимодействия с окружающим миром.

    В отечественной патопсихологии такой  подход к исследованию личности осуществлялся, прежде всего, в трудах Б.В. Зейгарник. Зейгарник описывает роль опосредования мыслительного объекта в процессе регуляции деятельности, оно связано с осознанием мотивов и целей  деятельности, осознания   образа себя.  Опосредование  рассматривается как продукт процесса саморегуляции, ибо с одной стороны, оно есть  результат  противоречивых тенденций в структуре мотиваций  и системы ценностей человека, а с другой оно само участвует в процессе выстраивания приоритетов их иерархии.

    Способность к опросредованию отражает уровень устойчивости личности и  развития ее смысловой регуляции. Б.В. Зейгарник отметила, что  при исследовании познавательных процессов, надо учитывать  уровень  личностной организации человека, круг его потребностей, мотиваций и  эмоций.

      На основании результатов   исследований Б.В. Зейгарник отмечает, что в стиле  мышления больных шизофренией отличается   сложное сочетание разных видов искажений. Для  шизофреников  характерно   искажение обобщающего процесса, заключающееся в отождествлении  любых соотношений между процессами, даже если они не соответствуют конкретным жизненным фактам, а также  отмечаются  особенности    мышления, в виде  нарушений мотивационной составляющей  мышления.

      Различные аспекты  нарушения интеллектуального продукта психически больных  изучались впоследствии  и другими  исследователями, её учениками.  Был выполнен ряд  экспериментов, в которых доказана опосредованная роль смысловых образований в регуляции продуктивной деятельности у больных шизофренией.

    С.В. Лонгинова приводит примеры  нетождественных  образов, которая заключается в   псевдо- абстрактности, либо   псевдо- символичности, и на конкретные образы, основанные на эмоциональном субъективном  впечатлении.

         И так, для больных  шизофренией  характерно построение образов по следующим принципам:

1) Образы несоответствующие по своему содержанию:  псевдосимволические виды связей. Причина возникновения такого рода образов объясняется  в различной степени аффективной насыщенности мыслительного акта;

2) Образы несоответствующие эталону  по процессу построения, с нарушением динамических уровней функционирования психических процессов а также нарушением целеустремленности мышления;

3) Нетождественные образы  по субъективной значимости, зависят от субъективности  внутреннего мира  больного, его  эгоцентричности образов.

      Изучение структуры мыслительных процессов  больных с органическими поражениями центральной нервной системы с помощью технологии построения   пиктограммы  показало, что  больным было трудно понять смысл задания,  им  требовалось дополнительное объяснение.

      Больные с интеллектуальным снижением, обусловленным органическими поражениями ЦНС, выполняя задание, обычно легко находят образы для запоминания более конкретных понятий  (праздник, жаркое лето,  и т.д.), но им трудно  необходимости найти образ для запоминания  абстрактных обобщений (правосудие, ненависть).

      Сложность, возникающая при с  абстрактными образами, обусловлена тем, что выбор абстрактного образа  требовал умения  символически мыслить.

      Рисунки  больных, страдающих органическими заболеваниями с интеллектуальным  снижением,  отличаются  излишней конкретностью. Например, на стимул «праздник»  больной рисует  стол, вино, оркестр с музыкантами, официантов.

      Как видно из примеров, содержание придуманных и изображенных ситуаций вполне адекватно заданным для запоминания выражениям. Излишним, неадекватным является лишь отсутствие условности, т.е. умеренной символичности образа, обилие излишних конкретных деталей, отнюдь, как это видно из примеров, не гарантирующих точность воспроизведения. Так, например, больному для запоминания выражения «веселый праздник» было недостаточно одного стола, несмотря на то, что он начал свой выбор именно с него; больной в рисунке стремился показать именно целую ситуацию праздника, рисуя для этого людей, которые пляшут, полностью сервированный стол и т.п.

      Это свидетельствовало о конкретности мышления и о некоторой инертности,  неумением больного ограничиться экономным предметным знаком-символом. психической деятельности больных.

     Таким образом, сам процесс создания  образа, нужного  для запоминания, только внешне казался простым, элементарным, в действительности же являлся очень показательным умственным действием творческого характера. Это умственное действие (построение образа) оказалось симптоматичным для выявления уровня обобщения испытуемых (конкретность, нормальная символичность и псевдосимволичность), а также для характеристики последовательности и целенаправленности их мышления. Что позволяет использовать метод «Пиктограммы» для исследования  продуктов   творческой  деятельности  испытуемых.

Особенности  художественного творчества детей с разными   психическими  отклонениями

      Рисунки  являются одним из сильных средств, при помощи которого можно полнее исследовать душевное состояние ребенка.  «Язык ребенка,  хоть и редко, но все же говорит неправду; но никогда не лжет маленькая рука, вооруженная карандашом…  От   линии до линии – там все правда, идущая из глубины творящего».  

      При детальном анализе по рисункам можно сделать довольно ценные дифференциально-диагностические выводы.

      В произведениях искусства детей больных шизофренией иногда наблюдаются те же признаки болезни, что и в клинической картине:  стереотипия, застывший аффект, аутизм и др.  А.М. Шуберт  указывает, что содержание рисунка свидетельствует о направленности интересов больного ребенка.  Например, нереальный сюжет может явиться отражением совершенно необычных, символических ассоциаций больного.  Встречаются экстравагантно – нелепые  рисунки в виде разрозненного изображения частей рисунка: руки отдельно от корпуса, глаза вне головы, окна вне стен дома.   Разрозненность частей рисунка встречается и у здоровых детей, но на первых стадиях рисования.  Позднее она наблюдается у больных шизофренией.  В некоторых  случаях разрозненные части одного предмета совершенно нелепо  вклиниваются среди частей другого предмета.  Иногда  в рисунке привлекают внимание украшения, детали в  виде орнаментов или предметов, которые в жизни используются как украшение (бантики, ленточки, кольца, браслеты).  На выборе сюжета отражаются интересы, настроение ребенка, его познания и впечатления.  

      Рисункам больных шизофренией свойственны абстрактность, схематизм,  обилие  орнаментов,  отсутствие одушевленных предметов.  Предметы нередко изображаются  изолировано друг от друга.

      Но гораздо большее значение, чем содержанию, А.М. Шуберт придает форме.  Важно не столько то,  что больной ребенок рисует, а то, как он рисует, манера изображения: своеобразие штриха,  масштаб, особенности линий,   форм  и композиции.

      М.  Коренблит и М. Надольская  рассматривают  рисование как метод исследования личности ребенка, его психических особенностей. В частности,  при оценке восприятия учитываются точность передачи пространственных соотношений, формы, величины предметов. Обращается внимание на воображение, направленность интересов, аккуратность и законченность работы, эстетическое чувство, умение выбрать живописный сюжет, красиво расположить предметы, гармонически сочетать цвета и формы.  В свободном рисовании  сказываются особенности умственного склада ребенка, представления и сведения об окружающем мире и природе, его симпатиях и антипатиях, склонность к творчеству. Все это позволяет судить о личности  ребенка.

      При исследовании рисунков детей с органическим поражением центральной нервной системы было выявлено не столько снижение  общего уровня изобразительной деятельности,  сколько   специфические нарушения. К ним относятся: грубая асимметрия рисунка, сильное смещение его вправо или влево от центра листа, неудачное расположение, при котором рисунок не помещается на листе,  промахи при которых линии не попадают в нужную точку,  двигательные персеверации и  распад целостного образа.

      Рисунки детей с органическими поражениями мозга, отягощенного психопатией эпилептоидного характера, отличаются стремлением к  передаче  формы объекта с фотографической точностью.  Несмотря на  слабую техническую возможность, больной ребенок тщательно работает над каждой деталью рисунка.  В этом  стремлении проявляется феномен вязкости,  эмоциональной ригидности, что свойственно эпилептически измененной личности.

      Признаками эмоциональной  ригидности являются избыточное количество деталей,  повышенная аккуратность и тщательность рисунка,  сильный равномерный нажим на карандаш .

      Невротическое поведение, эмоциональные и личностные расстройства могут проявляться  в  графической деятельности в виде  искажений рисунка фигуры человека. Например,  явные несоответствия пропорций тела,  уничтожение лица только что нарисованной фигуры человека, жесткие роботоподные    фигуры.

      Невротические  проявления и чувство неполноценности могут проявляться в изображении маленьких  фигурок на крошечных ножках, чрезмерном затемнении или тщательной прорисовке  гениталий, скрывании генитальной зоны, спутанности половых ролей, выделении или пропуске  кистей  рук.

       Агрессивная асоциальная и антисоциальная тематика может являться проявлением невротических реакций ребенка, но также может  быть признаком  и серьезного психического  заболевания.  Duranton  отмечает, что техника и сюжет рисунков детей  больных шизофренией, отражают  расстройства  их мыслительных процессов.  В  тематике проявляются фантастичность и агрессивность  (расстрел,   злые звери и т.п.).